Изысканный адреналин - Страница 62

- Не разувайтесь, - разрешил Валетов. - В кухню проходите. Говорить с вами буду я. Мать не в себе.

Словно в подтверждение его слов, из комнаты раздался протяжный стон. У Ильина от этого стона сердце зашлось, но Валетов никак не отреагировал, проводил следователя в кухню, указал на табурет и сел напротив. Выпить ничего не предложил, смотрел на следователя сухо и по-деловому. То ли прятал чувства, то ли до сих пор не осознал трагедии.

Кухонька походила на кабинет стоматолога - везде стерильная чистота. Кафель, плита, раковина тщательно отмыты, посуда аккуратно расставлена. В коридоре и прихожей Ильин тоже заметил спартанский порядок, что, впрочем, неудивительно, потому что отец Инги Валетовой был отставным военным в звании подполковника.

- Товарищ подполковник, Константин Макарович, выражаю вам глубочайшие соболезнования…

- Пустое это все, - поморщился Валетов. - Я всегда знал, что Инга плохо кончит. Беспутная она была, сколько мы с матерью в нее вложили, а толку никакого. Верно говорят, что от шлюх шлюхи плодятся. Воспитывай не воспитывай, против генетики не попрешь.

- Инга разве не родная ваша дочь? - растерялся Ильин.

- Приемная, - недовольно сообщил Валетов. - Сестра моя троюродная скончалась от пьянки, прирезал ее очередной любовник, дочка осталась. Инге тогда десять лет было. Родственников, кроме нас, никаких. Девчонку в детский дом определили, но ведь не чужая она нам была. Навещали, гостинцы возили. А она ручки тянет, тянет… - Константин Макарович зажмурился. - Домой сначала стали забирать на выходные. Вела она себя как паинька, слушалась. Матери по дому помогала. Хитрая лиса, втерлась в доверие! Решились в итоге взять девчонку, документы оформили, забрали Ингу.

- Инга - один ребенок в семье?

- Один, своих детей хотели, но не получилось, - развел руками Константин Макарович.

- Имя или кличка Зозулечка вам о чем-нибудь говорит?

- Никогда не слышал.

- Подумайте, Константин Макарович, это очень важно.

- А что думать! Не знаю я никакой Зозулечки, знал бы - сказал. Понимаю, раз спрашиваете, значит, это имеет отношение к убийству Инги.

- Может быть, подруга школьная? - настаивал Ильин.

- Подруга, - с сарказмом сказал Валетов. - Подруг не было у Инги, кавалеры одни на уме. Намалюется, волосищи рыжие распустит - и пошла. Стыдно людям в глаза было смотреть! Ремнем иной раз по заднице проучишь, притихнет на время и опять за свое. Училась, правда, хорошо, ничего не могу сказать. Школу с серебряной медалью окончила нашими стараниями. Сколько денег на репетиторов потратили! Человека из нее хотели сделать. А она, бестолочь, уперлась в театральный поступать! В детдоме у них кружок был художественной самодеятельности. Нас с матерью приглашали тоже. Пьеску паршивую смотреть. «За двумя зайцами», кажется, называлась. Еле высидели, сплошное кривляние. Зрители, естественно, хлопали громко, сердобольные все, бедных сироток решили поддержать. Так Инга наслушалась аплодисментов-то и возомнила, что у нее талант! Бывало, заглянешь в ее комнату, а она рожи корчит перед зеркалом. Пришлось снова дурь из головы выбивать. Выбрали ей с матерью достойный вуз, чтобы на бухгалтера выучилась, и туда определили.

- В Финансовую академию?

- Туда. Поступила, а окончила или нет - не знаю я. Ничего о ней с тех пор не знаю. Из дома она сбежала, спонсора богатого нашла.

- Вы Торчинского имеете в виду?

- Его, падаль такую. Инга с ним познакомилась, когда училась на втором курсе.

Когда я узнал, что она с женатым мужиком встречается, то жестко ей сказал: если не прекратит свои шуры-муры, то пусть манатки свои забирает! - Валетов хлопнул ладонью по столу.

- Инга, как я понимаю, вас не послушалась.

- Не послушалась, и вот к чему это привело, - пожал плечами Константин Макарович.

- Вы что, больше не виделись с тех пор? Не разыскивали дочь?

- Не виделись. Она позвонила через неделю, сказала, что у нее все хорошо, Торчинский снял ей квартиру и собирается разводиться… хотела отношения наладить. Но я своих решений не меняю! Все высказал, что о ней думаю. Всю правду сказал: что шлюха она и мы с матерью знать ее больше не хотим. С тех пор Инга не звонила. Так что ничем помочь не могу. - Валетов поднялся, ясно давая понять, что разговор окончен.

- Возможно, сохранились какие-нибудь личные дневники или записные книжки вашей дочери? - с надеждой спросил Ильин.

- Ничего не сохранилось, все вещи Инги я вышвырнул на помойку. Уходите! - потребовал Валетов.

- Полагаю, кроме квитанций на денежные переводы, которые ваша приемная дочь все эти годы посылала вам ежемесячно. Ссора не мешала вам подать в суд на взыскание с дочери алиментов и вынудить Ингу платить вам дань, Константин Макарович? Нет? - резко сказал Ильин - не удержался, захотелось вдруг унизить этого болвана, который так и не понял, что своими полканскими методами воспитания изуродовал девочке жизнь. И ясно вдруг стало, почему его супруга так убивается. Совсем не из-за смерти Инги, а из-за того, что лишилась кормушки. Мерзость какая! Возможно, Инга Валетова не стала бы таким чудовищем, если бы ее просто любили - любили такой, какая она есть, а не били бы ремнем за каждую провинность и непослушание. Жестокость порождает жестокость. Торчинский всю жизнь Ингу опекал, содержал, а она избавилась от него, используя смерть любовника в грязной игре за власть. Хотя кто знает, что стояло за этими отношениями? По словам Штерна, продюсер был беспощадным человеком, возможно, от тирана-папаши Инга попала в лапы другого тирана. Что показательно: продюсер так и не развелся, его супруга проживала вместе с детьми за границей. Возможно, поэтому они с Ингой не жили вместе. Возможно, причины были иными. Участники драмы мертвы, и правда уже никогда не выплывет наружу. И желания познавать тонкости взаимоотношений Валетовой с Торчинским у следователя не было, как не было жалости к подполковнику в отставке и его супруге, потерявшим дочь и кормушку.