Изысканный адреналин - Страница 47

- Это Минское шоссе, здесь - да, пока все запущено, но я его люблю, - рассмеялась Ольга. - В Звенигороде, где наш загородный дом, все иначе. Московская Швейцария. Кстати, будем проезжать место, где стоит родительская дача Демьяна. Покажу вам, если интересно. Правда, он там не бывает.

- Почему?

- Там его отца убили, - коротко ответила Ольга. - А продавать Демя не хочет, не знаю почему. Что касается разномастных стилей, то в девяностых годах, вырвавшись из тесных квартирок и получив наконец возможность реализовать все свои творческие идеи и фантазии, народ так ошалел от свободы, что скромничать не стал и развернулся с размахом. А культуры строительства особой не было, вот и выросли по всей стране курятники невероятных размеров.

- Да, я обратил внимание, - улыбнулся Леонид.

Повернули направо, проехали станцию, рынок и железнодорожный переезд.

- Это очень известное местечко - поселок Жаворонки. Ему более трехсот двадцати лет. Точнее, сначала это была деревенька, а в начале двадцатого века архитектор Вестерский распланировал поселок. Если вы по нему пройдете, то увидите четкие параллельные линии проспектов и улиц, как на шахматной доске. Вон, посмотрите, Ленечка! - Бутырская указала рукой влево. - Там родительская дача. Отсюда, правда, не видно. Участок роскошный, сосны, рубленый дом с верандой. Демьян рассказывал, что в детстве он собирал на участке грибы. Но особая достопримечательность - уникальные ворота.

- Ясно, - почему-то смутился Штерн. Ощущения были довольно странными, неприятными и одновременно ностальгическими. Неприятными - понятно почему, а ностальгическими с чего бы вдруг?

Потом они ехали молча. Ближе к Звенигороду дорога стала похожа на серпантин, и ландшафт за окном разительно изменился: холмы и сосны. Поменялась и архитектура. Теперь Штерн понял, почему Ольга назвала это место московской Швейцарией. Сходство действительно было. Залюбовавшись пейзажем, Леонид не заметил, как пролетела оставшаяся часть пути.

Домом назвать то сооружение, в котором проживала семья Бутырских, у Штерна не поворачивался язык. Четырехэтажный особняк с черепичной крышей и солнечной батареей наверху был обнесен высоким кирпичным забором, напоминающим Кремлевскую стену. Забор выглядел безобразным, но сам особняк смотрелся элегантно и стильно, несмотря на внушительные размеры. Неплохо живет его брат! Сразу стало ясно, почему Ольга не любит московскую квартиру: по сравнению с этим великолепием квартирка на Фрунзенской смотрелась убогим скворечником.

Внутри дом оказался уютным и светлым. Тепло чувствовалось во всех элементах дизайна. Ослепительно желтые стены, потолки, украшенные живописью, на гардинах, диванчиках и креслах - романтическая цветочная обивка, деревянные полы, застеленные пушистыми коврами, много зеркал и настольных светильников, полированная тяжелая, но изящная мебель - английская классика пришлась гроссмейстеру по вкусу. Он словно дома оказался, в любимом пригороде Лондона, и даже пахло здесь как-то особенно, ностальгически. Вспомнились холщовые мешочки с ручной вышивкой, наполненные сушеными травами и лепестками цветов, которые мама развешивала по дому и клала в платяные шкафы - одежда и воздух пропитывались нежными запахами лаванды и роз и пряным ароматом полевых трав.

- У вас очень мило, - подавленно сказал Штерн, пытаясь отогнать воспоминания.

- Спасибо, мне очень приятно. В этот дом я вложила всю душу, - обрадовалась Ольга, - и не только душу, но и деньги от продажи своей квартиры. Леня, вы простите, Демьян еще не приехал, - виновато добавила она. - На работе задерживается. Понимаете, за время его отсутствия дел накопилось море.

- Конечно, я понимаю, ничего страшного, - улыбнулся Леонид.

- Присаживайтесь. Кофе? Чай? Или, может быть, что-нибудь покрепче? У меня есть чудесный армянский коньяк, - подмигнула ему Ольга. Штерна непроизвольно передернуло. - Что случилось, Ленечка? - ехидно спросила Бутырская.

- Лучше просто минеральной воды, пожалуйста, - попросил Штерн.

- Леня, что случилось? - переспросила Ольга уже без иронии, присела на диван рядом с ним и участливо заглянула в глаза.

Настало время серьезно поговорить с Ольгой. Штерн открыл было рот, но во дворе послышался шум мотора, и Бутырская поднялась:

- Демьян приехал. Все будет хорошо, Ленечка, не волнуйтесь, - сказала Оля и вышла из гостиной, чтобы встретить мужа.

Леонид подошел к окну - симпатичный рослый брюнет с сединой на висках вышел из машины и вальяжно направился к парадному входу. Странно, волнения не было - в душе полный штиль. Всего за несколько дней он пережил столько потрясений, что сейчас не испытывал ничего: ни любопытства, ни радости, ни страха. В нем что-то сломалось.

В доме вдруг стало шумно. Из прихожей послышался веселый Ольгин смех и мужской баритон. Демьян вошел в гостиную и заполнил ее всю своей энергетикой.

- Ну, здравствуй, братишка! Не думал, что когда-нибудь свидимся, - громыхнул Бутырский, разглядывая Штерна с интересом. - Оль, как там насчет пожрать? - обернулся он к жене.

- Все готово.

- Тогда за стол. Леонид, ну что ты стоишь, как неродной? Пошли, это дело нужно отметить. У нас есть исключительный…

- Армянский коньяк, - усмехнулся Штерн.

- Точно! - поднял указательный палец Демьян. - Но я вообще-то не про коньяк говорил, а про повод. У нас есть исключительный повод, чтобы надраться.

Ужин оказался исконно русским. Маринованные грибы, соленые огурцы, свежие овощи и зелень, неизвестное блюдо из свеклы, помидоры, порезанные кружочками, переложенные брынзой, загадочный салат «Оливье», пирожки и нечто студенистое. Он часто бывал в русских ресторанах с родителями, но ничего из представленных блюд не пробовал. В основном они заказывали пельмени, блины с икрой, пирожки, русский борщ или щи, царскую рыбу стерлядь и котлеты по-киевски.